Так и подмывало встать и озвучить свою точку зрения на проблему. Как называет это моя жена, “хроническое недержание инициативы”. Не раз и не два я попадал из-за этого в разные истории, но всегда умудрялся выкручиваться и даже чего-то добивался (по крайней мере, уважения к самому себе)… Но сегодня я твердо решил молчать.

– Что думает главный эксперт?

– Мне нечего вам предложить, – нехотя признался Юрий Яковлевич.

И тут прозвучал голос из “зеленой” группы. Принадлежал он командующему ПРО, от которого, собственно, и ждали неких универсальных и устраивающих всех предложений.

– Раз боевой вариант не проходит, значит, необходима тайная операция, для которой у нас есть специальные службы, – Козьмин сделал широкий жест в сторону левой части зала, где сидели я и мои коллеги. Здесь, в отличие от группы зеленых мундиров, преобладали обычные штатские костюмы-двойки фабричного кроя (качеством, естественно, похуже, чем у Искрина).

Козьмин блестяще “перевел стрелки”. Все взгляды теперь были направлены на нас.

– Мы – контрразведка, и мы рады бы как-то исправить ситуацию, но у нас ни полномочий, ни возможностей таких нет, – сказал замдиректора Никонов. – Думаю, нужно подключать Службу внешней разведки. Тайные действия за рубежом – это их прерогатива!

– За рубежом, но не в космосе! – с раздражением заметил директор СВР. – К тому же мы занимаемся ракетными ЧП с того момента, когда “Молния” потерпела крушение в Баренцевом море. И именно мы вывели наших военных на “невидимку”, именно мы разведали параметры его орбиты!

– Вот и отлично! – сказал Никонов. – Сделайте еще один шаг. Это ведь игра на вашем поле! Раз вы сумели сказать “а”, скажете и “б”…

– Резонно! – кивнул Искрин. И обратился к секретарю Совбеза:

– Как вы считаете, Николай Николаевич?

Бровин закивал.

– Очень правильное решение.

– Какая игра на “нашем поле”? – тщетно взывал к окружающим директор СВР. – Разве космос – это наше поле?

Но его уже никто не слушал. В зале благодушно переговаривались, расслабленно смеялись. Жертва была выбрана, обсуждение закончено, заседание объявили закрытым.

На выходе меня догнал празднично возбужденный Гуляев:

– Между прочим, наверху уже наградные списки готовят! Информация из надежных источников! Ты там под восемнадцатым номером!

Я сказал, что ни о чем таком не слышал.

– Так, может, заскочим, в “Шеш-беш”, по соточке? Обмыть полагается!

Я отказался. Гуляев тут же переключился на какого-то моложавого подполковника РВСН, а я поспешил домой.

На улице лил настоящий тропический ливень. Пришлось вызвать такси. Ехали долго. Пробки, пробки. Воздух в Москве мутный, сероватый, как будто в нем мыли половую тряпку. А я вспоминал убийственную жару Дичково, чистые, холодные, прорисованные тонкой кистью ландшафты Памира и комариные тучи Мурманска. Как-то вдруг дошло, что перевернута еще одна страница жизни.

Я достал блокнот и, пока мы стояли в очереди на Крымском мосту, пролистал свои записи. Интересная штука получается: дело о ракетных ЧП, начинавшееся довольно нелепо и бывшее для меня, можно сказать, чем-то вроде общественной нагрузки, на самом деле зацепило сильнее, чем я мог предположить. Это вам не поимка шпиона, пусть даже такого архиважного и законспирированного, как Мигунов, это – безопасность всей страны в ее самом буквальном значении. Ее стратегический щит, ее способность постоять за себя. Способность, которую, надеюсь, мы помогли ей вернуть. Надеюсь, что так.

Вот было только обидно, что последняя точка в этом деле будет поставлена не мной, а неизвестным парнем, который сидит в самом логове противника и каждый миг рискует своей шкурой. Которого никто не знает и которого я никогда не увижу…»

Глава 15

Старый знакомый

Вашингтон, 18 октября 2011 г.

Ноутбук требовательно прозвонил: «Проверьте почту!» На часах четыре утра. Коллеги в Москве принципиально игнорируют разницу в часовых поясах. Впрочем, нет – они о такой ерунде просто не задумываются. Выхожу в гостиную, сажусь за комп, проверяю очередной почтовый ящик на сайте Сальвадора. Да, есть письмо от фирмы, торгующей коврами: реклама с предложением выгодных скидок. На расшифровку ушло некоторое время, наконец с удивлением читаю: «Используя ваши оперативные возможности, предложите способ скрытой нейтрализации объекта “Невидимый глаз”, без применения военных средств и методов.»

Офигеть! У меня даже сон прошел. Беспомощные дети и всемогущий пионервожатый.

«Дядя Полянский, почему не летают наши ракеты?»…

«Дядя Полянский, как нам найти этот чертов спутник?»…

Ну а теперь: «Дядя Полянский, как нам этот спут-ник ликвидировать тихо и красиво, чтобы никто не догадался?»

Я даже не удивился, честное слово. Настолько все это предсказуемо… Ведь выявить “Глаз” – это полдела, потом надо его уничтожить! Но об этом никто не думал. Кроме меня, который всегда просчитывает ходы до конца партии… Правда, не исключено, что следующим заданием станет приказ мне лично уничтожить зловредный аппарат… А что, с Ивана станется…

В спальне с тихим щелчком включился ночник.

– Зигги, что-то случилось?

Я возвращаюсь к кровати. Грива ярко-рыжих волос, чувственные губы, капризный спросонья взгляд зеленых глаз. В свете ночника они кажутся бездонными. Джейн, кажется…

– Ничего страшного, – сказал я. – Эсэмэска из Германии. Племянник напоминает, чтобы я привез ему игрушку.

– Игрушку? Племянник? В четыре утра?!

– Что с ребенка возьмешь. У них уже восемь часов. Он плохо умеет считать и понятия не имеет о часовых поясах.

Я вздыхаю.

– К тому же он плохо воспитан.

«Кажется, Джейн» с улыбкой всматривается в мое лицо. Губы вздрагивают, а в бездонных глазах я уже различаю вращающиеся красные спирали, этакие «халли-галли», вестники предстоящего бурного оргазма.

– Бедный Зигги. Похоже, племянничек тебя совсем достал…

– Не без того, дорогая.

– А ты не грусти, – шепчет она. – Забудь. Иди ко мне, добрый дядюшка Зигги!

Губы складываются бантиком, одеяло откинуто в сторону. Великолепное тело, молодое и гибкое, раскрывается передо мной, как раковина с драгоценной жемчужиной. Я прячусь в этой раковине, ищу жемчужину и утешения, нахожу и то и другое…

А потом мирно засыпаю.

Деньги для агента и другие материальные предметы передавать по Интернету еще не научились. Поэтому в одиннадцать у меня «моменталка» [30] . В компактном пластиковом пакетике десять тысяч долларов и памятный знак. Деньги Птичка заберет себе, а значок передаст в резидентуру. Ответ на последнее задание я передал обычным путем, по законспирированной электронной связи. Там короткий совет: «Ликвидировать американский космический аппарат, не вызвав скандала на самом высоком правительственном уровне, возможно лишь в одном случае: заодно уничтожив и США». Шутка. Там рецепт Тома Бэнкса: использовать старый спутник, сохранивший способность к маневру, выбрав момент, когда «Глаз» будет находиться над противоположным полушарием, – тогда контроль и управление им затруднено…

У меня чемоданное настроение и куча дел.

Обладательницу рыжей гривы и бездонных глаз пришлось спровадить ранним утром. Ее действительно звали Джейн, и она ушла, уверенная, что сегодня мы ужинаем в «Бэкед энд Вайред», а потом идем в «Конститьюшн-Холл», где Найджел Кеннеди дает двухчасовый концерт. Ничего страшного. Она немного позлится, потом попытается разыскать адрес Зигфрида Майера в Берлине (может, даже слетает туда на выходных), потом успокоится, а потом… Потом я стану ее самым дорогим воспоминанием. Возможно, она даже выучит немецкий язык, чтобы прочесть «Марсианскую схватку». Затем откроет для себя Гёте, Манна и Рильке. А также Вагнера, Шуберта, Штокхаузена и даже (пардон) «Раммштайн». Полюбит Германию. Людей, живущих там. Природу. И вообще… Это прекрасно. Приятно выстраивать мосты взаимопонимания между народами.